Боевой разворот

Август 1914 года. В сознании всех и каждого пульсирует тревожное слово "война". На вокзалах медный лязг оркестров, напыщенные речи важных военачальников и плач женщин, прощающихся с мужьями и сыновьями...

Качинская авиационная школа перестраивается применительно к военному времени. "Шеф авиации" теперь именуется "заведующим воздухоплаванием и авиацией в действующей армии", и поток его указаний школе непрерывно растет. Пересматриваются программы: надо сокращать сроки обучения, быстрее выпускать военных летчиков. Решено открыть дополнительные отделения в Симферополе и Бельбеке. Аппаратов мало - половину забрали на фронт. Лучшие из них - все еще "Ньюпоры-4", на одном из которых Нестеров выполнил "мертвую петлю". С поставкой новейших аэропланов пока неясно. Союзники обещают... Авиационные заводы в Петрограде, Москве, Одессе спешно готовятся к выполнению военных заказов. Сикорский руководит постройкой своих бомбовозов "Илья Муромец". На эти воздушные корабли возлагают надежды многие.

Инструкторы школы с утра до ночи на аэродромах. Михаил Ефимов сутками не бывает на своей квартире в Севастополе, ночует здесь же, на Каче, у приятеля - поручика Цветкова.

...Ошеломляющая весть: разбился Нестеров. Гибель геройская - таранил вражеский аэроплан, использовав прием, значение которого доказывал еще в мирное время^*.

^* (О таране и гибели П. Н. Нестерова написано много. Однако наиболее достоверную картину этого события рисуют в своих воспоминаниях очевидцы, друзья и сослуживцы Нестерова - В.Г. Соколов и В. М. Ткачев. Последний написал о П. Н. Нестерове брошюру "Русский сокол" (Краснодар, 1961). Рукопись "Крылья России", которую он не успел завершить, хранится в рукописном фонде Библиотеки имени В. И. Ленина в Москве. В.Г. Соколов опубликовал много статей по истории авиации. Интерес широкой читательской аудитории вызвал его очерк "Таран Нестерова" в альманахе "Прометей" (М., Молодая гвардия, т. 7, с. 308-319).)

У качинцев окаменевшие лица. Обнажили головы, выключили все моторы на аэродроме. Только всплеск прибоя нарушал минутное молчание...

А ведь совсем недавно, каких-то три месяца назад, Петр Николаевич прилетал сюда, в школу, из Одессы. Тогда и познакомился с ним Михаил Ефимов. Долго беседовали два мастера пилотажа, обсуждали возможности маневрирования аппаратом в воздухе, делились находками, заветными замыслами, планами.

П. Н. Нестеров (в первом ряду третий справа) в гостях у качинцев (в штатском костюме - М. Н. Ефимов)

И вот Нестеров в первом же воздушном бою погиб, по совершил подвиг. А как же они? Инструкторы Качинской авиашколы рвутся на фронт. Первыми подают рапорт Михаил Ефимов и Леонид Цветков.

Сменивший Одинцова на посту начальника школы полковник Мурузи схватился за голову: ныне, как никогда, опытные инструкторы нужны школе. Если для офицеров приказ - закон, то попробуй удержать вольнонаемного Ефимова в его желании уйти добровольцем на фронт! Вот когда "высокое начальство" пожалело, что не удосужилось присвоить Ефимову офицерское звание. Пока придумывали, как это сделать, Ефимов уже оказался в 32-м авиационном отряде на Западном фронте.

В авиационный отряд Михаил Никифорович прибыл в качестве летчика-"охотника" - так своеобразно именуются добровольцы. Его сразу же назначают заведовать технической частью отряда. Офицеры-летчики в технике разбираются плохо, да и не желают "пачкать руки". "Охотнику" же эта "плебейская работа", по представлениям господ, вполне подходит, ведь он приравнивается к нижним чинам. Конечно, есть и боевые вылеты, ради которых, собственно, и стремился Ефимов на фронт.

Он летает на разведку и бомбежку вражеских позиций, фотографирует линии траншей противника, привозит ценные для командования данные. Это дает удовлетворение. Но нелегко сочетать полеты с нескончаемыми хлопотами возле материальной части. Поди попробуй держать в боевой готовности все разнотипные аппараты отряда, поступающие с заводов с большими дефектами. Запасных частей не хватает, особенно к двигателям. Изворачивайся, как хочешь. И он изворачивается! Делает все возможное и невозможное. К тому же и морально ему тяжело. Все труднее сносить пренебрежительное отношение офицеров. Оно ранит его повседневно, ежечасно, дно проглядывает даже за внешней корректностью - во взглядах, в тоне голоса, в тысячах мелочей. О, это он познал еще в Севастополе. Но там он был руководителем, от него зависели, перед ним порой заискивали. А здесь бывший ученик Качинской авиашколы штабс-ротмистр конногвардейского полка Ильин - начальник отряда, его, Ефимова, начальник. Этот гвардеец, и в школе отличавшийся высокомерием, видно, решил поставить наконец "смоленского мужика" на место. На Михаила Никифоровича смотрят как на низшего, которому на роду написана черная работа, копание в грязи, а летать разрешили только из милости. И это ему, чья жизнь - в полете, в стремлении к высоте! Да разве могут эти господа, пришедшие в авиацию из-за моды, постичь истинное счастье борьбы с воздушной стихией? Как они ему ненавистны, как невыносимо тяжело общаться с ними!

Обстановка в авиаотряде накаляется, и, наконец, следует взрыв. В отряд приехал из Москвы директор авиационного завода "Дукс" Ю. Меллер, который когда-то совершил с Ефимовым воздушное путешествие в качество пассажира. Меллера интересуют претензии фронтовиков к продукции завода. Естественно ожидать, что основной разговор с директором поведет Ефимов как ответственный за авиационную технику отряда. Но у Ильина иные намерения... Его бесят независимость Ефимова, чувство собственного достоинства, с которым он держится в отряде. Его простота и дружба с солдатами-мотористами уж слишком контрастны с "мордобойным" обращением с нижними чинами офицеров. Начальник отряда решает унизить "выскочку".

Он зашел в ангар с московским гостем и свитой из офицеров и сразу же, без предисловия, начал распекать Ефимова за снятые с запасного двигателя клапаны и манжеты. Заведующий технической частью попытался объяснить, что мотор негоден, что нужно заменить цилиндры. Ильин не пожелал слушать никаких возражений:

- Немедленно собрать мотор!

Обида и гнев переполнили Ефимова. Он уже не в силах молчать, "носить все в себе". Его ответ резок и хлесток. Командир побагровел, повысил голос до крика. Оскорбленный летчик вышел из ангара, бросив:

- Из отряда я ухожу!

Вечером Ефимов послал телеграмму "заведующему авиацией" - великому князю Александру Михайлович: "Ввиду крупной ссоры с начальником отряда, а ранее с офицерами... для пользы дела в отряде не могу находиться ни одного дня. Убедительнейше прошу... перевести меня в отряд капитана Верченко, в крайнем случае в школу". На это обращение последовал запрос гвардейскому авиационному отряду: "Хотите ли принять Ефимова?" Ответ поступил незамедлительно: "Приму с удовольствием, с благодарностью. Берченко".

...И снова боевые вылеты в сложной обстановке Западного фронта. Неприятельская авиация развернула активные действия. У немцев преимущество в технике: они летают большей частью на однотипных аппаратах, снабженных надежными двигателями водяного охлаждения. А у русских - все те же "Гномы" отечественной сборки. И на каких только аппаратах не приходилось им летать! Правда, среди холеных офицеров есть и такие, которые пользуются неполадками в аппаратах как благовидным предлогом, чтобы не летать, а проводить время в кутежах. Очень кстати им и неблагоприятная погода. Ефимов же никогда не отказывается от полетов, берется за выполнение самых сложных и ответственных заданий: совершает опасные разведывательные полеты в тыл противника, бомбометание.

Германцы варварски бомбят железнодорожные станции и даже лазареты, не щадя раненых. Командование 4-й армии решило отомстить врагу. Разработана операция нападения с воздуха на захваченную немцами станцию Барановичи, где скопилось много артиллерии, боеприпасов, военного имущества, паровозов и вагонов. Для участия в операции отобраны лучшие летчики из разных авиационных отрядов. Они прибыли со своими самолетами, в их числе и Михаил Ефимов. Соединение из десяти самолетов возглавил капитан Юнгмейстер. О результатах этой крупной операции говорится в приказе по 4-й армии:

"Было сброшено 55 бомб общим весом в 26 пудов. Замечены удачные попадания в казармы, составы поездов, железнодорожные пути и станционные помещения, вызвавшие большие пожары. Артиллерия противника держала нашу эскадру под ураганным огнем зенитных батарей, создав сплошную завесу из разрывов. Три самолета получили повреждения, но все благополучно вернулись на свои аэродромы..."

Новые и новые рискованные задания, полеты под огнем противника. На гимнастерке Ефимова появляются солдатские "георгии". Приказом по Западному фронту от 30 октября 1915 года "авиационного отряда Гвардейского корпуса летчик из охотников 2-го разряда унтер-офицерского звания Михаил Ефимов произведен за боевые отличия в прапорщики инженерных войск..."^*.

^* (Приводимые здесь и ниже документы о службе М. Н. Ефимова в армии в 1914-1917 гг. хранятся в Центральном государственном военно-историческом архиве СССР, а также в Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота (ЦГВИА СССР, ф. 2008, д. 202, 572, 1293, л. 1-67. ЦГА ВМФ СССР, ф. Р-61, оп. 1, д. 6, л. 118, 143, 175, 187).)