"Ефимов нынче в ударе!"

Ефимов шагает по Невскому проспекту, с удовольствием вдыхая морозный воздух. Он приехал в столицу по вызову Всероссийского аэроклуба, который собирается в нынешнем, 1911 году устроить несколько авиационных состязаний и рассчитывает на участие в них Михаила Ефимова. Но визит в аэроклуб Михаил Никифорович считает не самым главным делом. Надо серьезно поговорить в Отделе воздушного флота о будущем Севастопольской авиашколы.

Здесь авиатора огорчают. Высокопоставленные лица убеждены, что школа в Севастополе - дело временное и вскоре ее переведут в Петербург. Ефимов пытается возразить, но ему снисходительно разъясняют, что армии нужны не просто пилоты, а военные авиаторы, умеющие вести наблюдения с аэроплана, для чего требуются специальные знания. Такой курс, по мнению руководства ОВФ, можно организовать только в столице.

- Да к тому же, - коварно улыбается один из собеседников Михаила Никифоровича, - вы сами изволили утверждать, что аэродром в Севастополе непригоден.

- Совершенно верно, на Куликовом поле развернуться негде. Один ученик при посадке за телеграфные провода зацепился. Поранился и аппарат поломал. Но ведь мы нашли прекрасную площадку для школы в двадцати верстах от города! Огромное естественное летное поле. Удобно расположено и выравнивать не надо. Приезжайте посмотрите!

Возвратясь в Севастополь, Ефимов взбудораживает всю школу. Настроение, которым она живет в эти дни, хорошо передает короткая фраза из очередного выпуска иллюстрированного авиационного журнала: "Авиация в Севастополе пустила глубокие корни. Наша школа - как окрепший дубок, из которого со временем вырастет могучее дерево. А его хотят срубить под корень".

Все-таки из Петербурга прибыла комиссия, а следом за ней председатель Особого комитета. Первым делом важные гости пожелали ознакомиться с результатами летной подготовки. К счастью, холода в Крыму быстро отступили, и уже несколько недель кряду погода вполне благоприятствует полетам.

И инструкторы, и их питомцы стараются вовсю. Комиссия выражает удовлетворение самостоятельными полетами учеников. По ее просьбе демонстрирует мастерство и сам шеф-пилот.

- Ефимов нынче в ударе! - говорят коллеги, столпившись возле ангаров и наблюдая, как Ефимов в восьмой раз лихо взмывает ввысь, каждый раз беря с собой очередного ученика.

Здесь же, в присутствии комиссии, Ефимов и Руднев испытывают первые аэропланы, изготовленные Русско-Балтийским заводом в Риге по образцу фирмы "Соммер". Дав аппаратам в целом удовлетворительную оценку, авиаторы предъявляют и ряд претензий. Михаил Никифорович настаивает на необходимости переработать систему управления. Ему же самому это и поручают.

Затем комиссия едет осматривать предложенное ее вниманию новое летное поле для школы. Ефимов летит туда на "Фармане" вместе с Седовым, который и высмотрел эту площадку. Оглядев ровную, как стол, Мамашайскую долину на берегу моря за небольшой речкой Качей, члены комиссии признают, что место для аэродрома действительно превосходное. Посоветовавшись, они выносят решение: Севастопольскую авиашколу не ликвидировать, а перенести сюда, на берег Качи, для строительства капитальных сооружений испросить ассигнования у правительства.

Происходят перемены и в административном руководстве школы. После аварии аэроплана с лыжами Кедрин лечился, а теперь уходит в отпуск и собирается вернуться к своим обязанностям на флоте. Начальником школы назначен вчерашний ученик - полковник Одинцов. Это решение инструкторы встречают одобрительно. Они знают, что Сергей Иванович умеет считаться с мнением подчиненных, не высокомерен, а главное - незаурядный организатор.

Новый начальник сразу же вводит четкие правила полетов, способствующие большей безопасности. На аэродроме белым очерчены круг и прямые линии старта и посадки. Аппараты должны летать по кругу против часовой стрелки. В воздухе во время занятий разрешено находиться одновременно не более чем двум аэропланам. При первом самостоятельном полете ученика небо над аэродромом и вовсе долито быть свободным. Обгоняющий аппарат обязан или подниматься выше, или держаться наружной стороны круга с интервалом в сто метров.

Ефимов рад, что нашел поддержку своим начинаниям...

А первая когорта инструкторов уменьшается: Руднева отзывают на место постоянной службы в Офицерскую воздухоплавательную школу; военное ведомство намечает организовать в Гатчине авиационное отделение. В связи с тем, что аппараты "Антуанетт" были признаны непригодными для первоначального обучения и их отдали в Севастопольский воздухоплавательный парк, туда уходит и поручик Комаров - помогать Дорожинскому. Полковник Зеленский возвращается в свою часть.

Поэтому решено после окончания учебы оставить инструкторами в школе лучших учеников - Дыбовского, Макеева и Виктор-Берченко. Последнего Одинцов назначает своим адъютантом, Дыбовского - заведующим материальной частью, Макееву поручена команда солдат и матросов. Ефимов по-прежнему в ответе за все.

Капитан Алистэ - уроженец Эстонии - впоследствии расскажет о своем учителе в этот период: "Ни один инструктор Севастопольской школы не пользовался такой любовью своих учлетов, как Ефимов. Интеллигентный, весьма культурный, превосходный летчик-инструктор, образец наиболее высоких летных доблестей, полезная деятельность которого сделалась примером для всей русской авиации..."