"Прощай, товарищ!"

Тернист путь участников авиационных состязаний, на нем больше шипов, чем роз...

После успешного перелета из Петербурга в Кронштадт на обратном пути лейтенант Пиотровский не выиграл единоборства со шквальным ветром и разбил свой "Блерио". При этом он сам получил серьезные ранения челюсти.

Генрих Сегно отважился на "России-А" выполнить "коронный ефимовский прием" - крутое планирование с остановленным двигателем. Но, по словам знатоков, этот трудный маневр был еще недостаточно освоен Сегно и оказался ему не под силу. Аппарат ударился о землю и разбился в щепки. Пилот был тяжело ранен.

Серьезную аварию потерпел и Кузминский: упал со своим "Блерио" на землю со стометровой высоты и получил тяжелые увечья.

Не миновала "горькая чаша сия" и Уточкина: его "Фарман" налетел на канат, поддерживавший на тридцатиметровой высоте корзину змейкового аэростата. Сергею Исаевичу повезло: сам он не пострадал.

Искалечил свой самолет и Горшков из-за начавшихся в полете перебоев в работе двигателя. Сам штабс-капитан, к счастью, отделался легко.

До конца состязаний остается всего несколько дней. 24 сентября погода выдалась отличная - ветерок почти незаметен. Чистый голубой небесный купол раскинулся над Комендантским полем.

Незадолго до наступления сумерек после выстрела сигнальной пушки, возвестившей конец официальных полетов на этот день, собрался вновь подняться в воздух капитан Мациевич.

Публика не расходится, узнав, что полюбившийся ей авиатор хочет лететь сверх программы.

И вот Мациевич в воздухе. Высота четыреста метров, пятьсот... Но что это? Аэроплан как-то неуверенно покачнулся, клюнул носом и устремился вниз.

- Что он делает? - недоумевает Уточкин, стоящий рядом с Ефимовым.

На мгновение летчик выравнивает аппарат. Но тут же, к ужасу толпы, аэроплан разламывается в воздухе. Опережая падающие обломки, стремительно несется к земле черная фигурка...

Зрители бегут к месту катастрофы. Слышен отчаянный крик жены погибшего.

Все свершается с такой невероятной быстротой, что ни авиаторы, ни зрители все еще не могут примириться с мыслью, что капитана Мациевича уже нет...

- Э-эх, не умеем мы беречь хороших людей! - с грустью говорит полковник Найденов.

Все дальнейшие события проходят перед глазами Ефимова, как уже когда-то виденная лента кинематографа. Женский и детский плач, окрики офицеров, приказывающих солдатам оттеснить толпу, рвущуюся к аэроплану - теперь бесформенной груде обломков... Снова, в который раз, видит он, как дорого расплачиваются его товарищи и близкие за осуществление красивой мечты. Он еще не оправился после страшного удара - смерти брата. Перед глазами еще стоит ужасная картина, словно виденная вчера: изуродованное тело товарища по реймским состязаниям - Вахтера, прикрытое обломками "Антуанетт". В кармане Ефимова страница из свеженапечатанной газеты, где говорится о гибели его перуанского друга Гео Шаве. Того самого Шаве, с которым они в один день получили дипломы...

А Леон Моран! С ним Михаил недавно состязался в Руане. Вчера, 23 сентября, газеты сообщили: завершая дальний перелет, в нескольких километрах от Парижа упал вместе с аэропланом "Блерио". У Морана сломаны обе ноги, он тяжело изувечен и не сможет больше летать!..

Военный инженер Найденов, авиаторы Ефимов и Сегно входят в комиссию по установлению причин катастрофы. Комиссия дает следующие объяснения случившемуся: полет проходил нормально, но неожиданно для авиатора лопнула диагональная растяжка аэроплана. Проволока попала в пропеллер и мотор, одна лопасть от удара разлетелась на мелкие куски, другая упала на землю. Проволока, попавшая в двигатель, натянулась и порвала соседние растяжки, нарушив жесткую связь хвостовой фермы с несущими плоскостями. Аэроплан потерял устойчивость, передняя его часть наклонилась вперед, и из-за толчка при крутом наклоне авиатор выпал из аппарата^*.

^* (Акт комиссий опубликован в Сборнике памяти Л. М. Мациевича (1877-1910), вышедшем в 1912 г. в Петербурге. Там же помещены стихи Н. А. Морозова, посвященные трагической гибели Льва Макаровича.)

Льва Макаровича хоронит весь Петербург. В многолюдной траурной процессии, двигающейся к Никольскому кладбищу, идут авиаторы, моряки, масса студентов, рабочих, учеников гимназий и училищ.

На венке, возложенном на могилу Михаилом Ефимовым, написано:

"Прощай, товарищ, не забуду тебя".