На Каче

Государственная дума еще только собирается обсуждать законопроект о выделении кредитов Отделу воздушного флота на строительство авиашколы. Когда же, наконец, состоится переезд на новый аэродром возле речки Качи? Как быть? Терпеливо ждать, пока в верхах "всесторонне обсудят" этот вопрос? А что если переехать уже сейчас, не дожидаясь начала строительства школы на новом месте?

Идея вызывает всеобщее одобрение. Какое-то время авиаторы будут обходиться без особых удобств - не беда" впереди лето. Можно разбить лагерь, поставить палатки для инструкторов и учеников, парусиновые ангары для аппаратов. Новички же - первый выпуск теоретических авиационных курсов, созданных при столичном политехническом институте, - мысль о переезде восприняли с энтузиазмом: ведь аэродром какой будет!

Командовать работами по перевозке школьного имущества на Качу поручают ученику-новичку, младшему офицеру саперного батальона Виктору Соколову. Он нравится Михаилу Ефимову. Энергичный, трудолюбивый. Они проводят вместе короткие минуты отдыха, увлеченно беседуя о прошлом и будущем авиации.

"Михаил Никифорович со мной чувствовал себя свободно и рассказывал мне о себе и о братьях много такого, чего он другим не хотел говорить, - вспоминает Виктор Георгиевич Соколов. - В то время, весной 1912 года, вся Россия была взволнована и возмущена Ленским расстрелом. Прокатилась волна забастовок. Правительству поступали запросы даже от буржуазных партий. Обсуждали это кровавое событие и у нас, на Каче, но больше шепотом. Севастополь закрыли для въезда. На флоте шли аресты. Ходили слухи, что там готовилось восстание. Михаил Никифорович в связи с этим вспомнил о броненосце "Потемкин", о девятьсот пятом годе. А я рассказал ему, что тогда вынужден был выехать за границу учиться, где жил на положении политического эмигранта. "Когда я жил во Франции, - ответил мне Ефимов, - видел в Париже много русских: и интеллигенции, и рабочих, Там тогда жил большой русский революционер Ленин. Может, слыхали о таком?" Я ответил: "Конечно, слыхал. Кто же теперь не знает о Ленине?" - "А мне о нем много говорили люди, которые его видели и слышали". И рассказал о своих встречах с русскими рабочими - наборщиками типографии, которые его связали с французами-мотористами. Я поинтересовался, как эти люди сумели найти общий язык. Ефимов лукаво улыбнулся: "Рабочие всегда быстро знакомятся с другими рабочими, даже если они иностранцы". "А что же, эти ваши знакомые были Социалисты?" - полюбопытствовал я. "А этого я не знаю", - все с той же лукавой улыбкой ответил Ефимов. Но эта его усмешка и тон заставили меня подумать, что и он сам, наверное, был социалистом. Ни с кем в школе, кроме меня, Михаил Никифорович в таком тоне не разговаривал, но и со мной не во всем был откровенен, был какой-то предел"^*.

^* (Из публикаций и писем В. Г. Соколова.)