"Крайне неблагонадежные"

Вскоре после поступления Михаила в училище Владимир уехал в Киев на открывшиеся там при Управлении юго-западных железных дорог двухгодичные вечерние курсы. В своих письмах домой он сообщает, что одновременно с учебой на курсах работает в Управлении железных дорог конторщиком, что в Киеве у него уже есть хорошие товарищи. Одно из писем ошеломило: женился! Особенно разволновалась от этой новости мать. На пасхальные каникулы срочно отправила Михаила и Тимофея к брату - погостить, а заодно поглядеть, кого это он там взял в жены.

Надя (так звали Володину жену) им понравилась. Держалась просто, непринужденно. Приветливо улыбалась, и симпатичные ямочки появлялись на щеках. Братья почувствовали тепло и уют в бедновато обставленной, но чистой квартирке брата на Рейтарской улице.

В один из вечеров у Владимира собрались друзья - сослуживцы и товарищи по курсам, видимо, такие же, как и он, бедняки, жаждущие приобщиться к знаниям. Надя радушно рассаживала гостей у стола, потчевала чаем с пирогами. Вначале обсуждали новую постановку в театре Соловцова, вспоминали о какой-то поездке по Днепру на острова и договорились повторить ее нынешним летом, затем перешли на служебные невзгоды, на политику... Заговорили о волнениях в железнодорожных мастерских и паровозном депо, о бесчинствах жандармов, о слежке за знакомыми студентами университета. Заспорили, зашумели. И тут Володя поднял руку, призывая товарищей к тишине, достал исписанные аккуратным, ровным почерком листки и начал читать:

- "...Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный..."

У Михаила перехватило дыхание. Услышанное тронуло в его душе неведомые до сих пор струны... "Буря! Скоро грянет буря!.." Откуда это у Володи? Что-то новое появилось в жизни брата.

Когда гости ушли, своей тревогой поделилась с Михаилом Надя: как бы, дескать, бунтарские взгляды Володи не довели его до беды. Рассказала, что как-то к Владимиру приходили трое рабочих-железнодорожников, о чем-то долго с ним шептались. В свои дела он ее не посвящает, но, оказывается, и познакомились они с Володей в связи с небольшим "бунтом", правда несостоявшимся.

Надя работала в посудной лавке на бойком месте, рядом с воротами Печерской лавры, куда толпы богомольцев из самых отдаленных мест тянутся еще с рассвета. Как-то в лавку зашли двое молодых людей и заказали оцинкованный противень. Надя передала заказ жестянщику-чеху, обслуживавшему лавку. За готовым изделием пообещал прийти один из заказчиков - Владимир. После этого он стал захаживать в лавку, расспрашивал Надю о житье-бытье. Она и рассказала ему, что за мизерную плату трудится от зари до зари, Володя вспыхнул: "Да это же настоящая эксплуатация!"

В другой раз пришел и принес готовую петицию к киевскому губернатору. Сказал, чтобы Надя и ее подружки расписались под этим текстом, а он отнесет его куда надо. Но при следующей встрече огорченно сознался; "Ошибался я. Не стоит посылать бумагу губернатору. Мне товарищи открыли глаза. Он из тех же мерзавцев, что и хозяин вашей лавки!.."

Еще в Одессе на Владимира произвели глубокое впечатление книги Жан Жака Руссо, Купленная случайно у букиниста его "Исповедь" стала для юноши настоящим открытием. Оказалось, Руссо был в молодости таким же, как он, простолюдином, подмастерьем, и хлебнул горя. Ему были недоступны академии, но он изучил науки самостоятельно, по книгам. Великий Жан Жак окончательно укрепил в Володе идею заняться самообразованием. Руссо не терпел духовенства. Владимир тоже ненавидел "святых отцов" еще с детства, когда учился в церковно-приходской школе при Смоленской духовной семинарии и ему приходилось петь в церковном хоре и прислуживать священникам.

Свободомыслие Владимира пришлось явно не по душе начальству. Подумать только: он категорически отказался венчаться в церкви! Появились дети - не пожелал их крестить. Такое вольнодумство не способствовало карьере. После окончания курсов Владимира назначили помощником начальника маленькой станции Ирша, к западу от Киева, затем перевели в Чеповичи, Там, в полесской глуши, его застала весть о начале русско-японской войны. И начальство поспешило откомандировать его поближе к фронту, в Маньчжурию, для обслуживания военных перевозок по железнодорожной магистрали. Родные провожали Владимира со слезами. Надя ждала ребенка. Не на шутку опечалился отец, который жил теперь на покое у старшего сына. С болью в душе Никифор Ефимович отвез Надю в Киев к матери, сам вернулся в Одессу. И там беда - остались со старухой одни: Михаила тоже отправили на восток, на Забайкальскую железную дорогу. С ним уехал Тимофей - работать на телеграфе.

Прощаясь с Одессой, Михаил уговаривал Женю Черненко поехать вместе с ним, но Женя заколебалась. Решила разлукой проверить свои и его чувства.

Возвратился Владимир домой после позорного поражения царской армии на Дальнем Востоке обозленный, опаленный огнем революции 1905 года. О его бунтарских взглядах свидетельствуют сохранившиеся в архивах жандармские донесения. Начальник Фастовского отделения Киевского жандармского управления железных дорог доносил начальству 14 декабря 1905 года:

"Экспедитор по отправке грузов имения графини Бутурлиной Феофил Иванович Малиновский, квартирующий при станции Таганча... заявил жандармскому унтер-офицеру той станции, что 12 декабря в его квартире пришедший к нему помощник начальника станции крестьянин Смоленской губернии и уезда Владимирской волости Владимир Никифорович Ефимов, заведя разговор о происходящих беспорядках, выразился, что порядок наступит тогда, когда повесят государя и его министров. Свидетелями этого были..."^*

^* (Приведенный и другие документы, относящиеся к учебе и революционной деятельности Владимира Никифоровича Ефимова на Юго-Западной железной дороге, хранятся в Центральном государственном историческом архиве УССР (ф. 278, оп. 1, д. 9, л. 438, 443-444, ф. 285, оп. 1, ед. хр. 780).)

После доноса Малиновского за Владимиром устанавливается слежка. Охранка замечает, что Ефимов ездит на станцию Бобринская, где бастуют железнодорожные мастерские, и встречается с "предводителем забастовщиков", "ярым бунтовщиком" Костелли. На Ефимова уже "заведено дело". Вскоре последовал и арест. Как выяснилось позже, за несколько часов перед арестом жандармы произвели обыск в квартире Владимира. Обыск, понятно, не дал никаких результатов: вещи с прежнего места службы еще не прибыли.

Не имея "весомых улик", жандармы через три дня Ефимова освободили, а начальство уволило его с работы "без права вторичного поступления", получив письмо начальника Киевского жандармского управления генерала Захарияжевича:

"17 декабря 1905 года. Секретно. Начальнику Юго-Западных железных дорог. Прошу немедленного Вашего распоряжения об увольнении от службы помощника начальника станции Таганча Владимира Ефимова и конторщика службы тяги станции Бобринская Костелли ввиду их крайней неблагонадежности в политическом отношении".

Не миновало всевидящее полицейское око и младших Ефимовых. Один из ретивых служак доносит с места их службы в Восточной Сибири: "...телеграфное сношение крайне ненадежно, так как телеграфисты Забайкальской дороги явно сочувствуют революционному движению, передают депеши и содержание их по своему усмотрению или же по указаниям стачечных комитетов, а шифрованные депеши не передают совсем... Во главе стачечных комитетов и союзов и вообще революционных партий на дороге стоят служба тяги поголовно и телеграф... Для восстановления порядка на телеграфе я распорядился временно устранить начальника телеграфа и его помощника и... откомандировать на дороги основного служения обратно (телеграфистов), так как большая часть зачинщиков беспорядков оказалась среди этих командированных..."^*.

^* (Документы № 707 и 709 из сборника "Высший подъем революции 1905-1907 гг.". Ноябрь - декабрь 1905 г. М., АН СССР, 1955, т. 2, ч. 2, с. 939-942.)

Попав в "черные списки", Владимир вынужден с женой и дочерью уехать на Дальний Восток.

На сибирской станции Оловянная три брата встретились и пробыли вместе несколько дней. Михаил, ставший уже знатоком этих мест, предложил совершить экскурсию в старинный буддийский монастырь-дацан, спрятавшийся за холмами на горизонте.

И вот на небольших монгольских лошадках они неспеша едут по опаленной августовским солнцем забайкальской степи. Чуть впереди в легком крытом возке - Надя с ребенком на руках и Тимофей в роли возницы. Жена Владимира оказалась любознательной, не захотела отстать от компании, из-за этого Тимофею не пришлось участвовать в беседе старших братьев. Обидно слегка: ведь на станции не разговоришься по душам - забита карателями генерала Ранненкампфа, всюду его "уши". Здесь, в степи, можно поговорить откровенно. Словно угадав мысли младшего брата, Владимир и Михаил догоняют возок. Придерживают лошадей - один слева, другой справа. Не спешат. Начинается долгожданный разговор... Михаил с Тимофеем рассказывают о делах в Забайкалье, Владимир - о своих злоключениях, и все трое - об Одессе. Как там, дома? Что слышно на причалах порта, где еще, кажется, не развеялся дым из труб восставшего "Потемкина"? Владимир поделился новостью: слыхал, что якобы матросы с броненосца сошли на румынский берег и объявили себя политическими эмигрантами.

Забайкалье, 1906 г., ст. Оловянная. Первый слева Владимир, третий - Михаил, первый справа - Тимофей

- Женя пишет, - сказал Михаил, - что собственными глазами видела, как конная полиция и казаки разгоняли демонстрантов, видела аресты и погромы...

Недолго пробыли братья вместе, сфотографировались на память и разъехались кто куда. Владимир с женой и годовалой дочерью - на новое место службы. Тимофея забрили в солдаты. Михаил, как повелело начальство, отбыл "обратно, на дорогу основного служения", в Одессу.

В городе у моря он снова самозабвенно увлекся гонками па велотреке. Стал их постоянным участником и неоднократным победителем. "За призы приобрел мотоцикл "Пежо", тренируюсь, - сообщает он в письме к Владимиру на Дальний Восток. - Был на гонках в Киеве. Не шутите - получил золотую медаль!"

Впоследствии, в 1908 и 1909 годы, Ефимов дважды завоевывает звание чемпиона России по мотоциклетному спорту. Его имя упоминают наряду с Уточкиным и другими спортивными звездами.

В одесской типографии С. М. Мейлера в 1910 году издается маленькая брошюра, посвященная Ефимову. Автор ее, кратко излагая спортивную биографию Михаила, рассказывает, как юноша "начинает увлекаться ездой на моторе и выписывает из Парижа первую в Одессе мотоциклетку "Пежо-4" в 2,5 силы". В 1907 году он на средства, полученные от завоеванных призов, приобретает гоночный семисильный мотоцикл "Пежо", на котором показывает чудеса. В частности, на одесском треке, где низкие виражи представляют опасность и где другие участники состязаний могли достигать лишь шестидесяти верст, Ефимов неоднократно развивает скорость 75 верст в час.

Дополним автора брошюры. Выйти далеко вперед Михаилу помогли не только отчаянная смелость, владение техникой езды, но и конструкторские способности. Ему удалось повысить надежность мотора, усовершенствовать систему зажигания.

Перечисляя призы, завоеванные гонщиком в Одессе и других городах, автор брошюры резюмирует: "Ефимов приобретает славу первого русского моториста".

Сообщает о победах Ефимова и журнал "Спорт и наука"^*.

^* (Журнал "Спорт и наука" издавался секретарем Одесского аэроклуба К. Л. Маковецким в 1908-1910 гг., уделял много внимания авиации и первым авиаторам М. Н. Ефимову и С. И. Уточкину.)

А мечта зовет Михаила дальше, вернее, выше. Он с волнением следит за сообщениями прессы о первых успехах авиации во Франции.