А. Сеин. Атакует Николай Полагушин

С Николаем Ивановичем Полагушиным, полковником запаса, мы встретились на его московской квартире. Он невысок ростом, коренаст, круглолиц. В глазах то загораются огоньки, когда он говорит о воздушных боях, то гаснут, когда вспоминает о погибшем товарище. Разговаривая, как все летчики, жестикулирует. Прямой, откровенный, временами даже дерзкий в молодости, он и теперь остался таким же, правда, стал сдержаннее, менее эмоциональным.

Снайперской точностью штурмовых ударов прославился гвардии капитан (ныне полковник в отставке) Герой Советского Союза Н. И. Полагушин

В годы Великой Отечественной войны Николай Иванович совершил 259 успешных боевых вылетов. Три раза падал, тринадцать раз шел на вынужденную. Был ранен. Но каждый раз командир эскадрильи 15-го гвардейского Краснознаменного Невского штурмового авиационного полка гвардии капитан Н. И. Полагушин возвращался в строй и снова бил врага. За мужество и отвагу, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, награжден орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны второй степени, Красной Звезды, медалью "За отвагу". Ему присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Николай Иванович, как истинные герои, оказался скромным человеком. Он больше и охотнее рассказывал о своих однополчанах, чем о себе.

- Лучше напишите о Григории Мыльникове, моем фронтовом учителе, или о Сергее Потапове, с которым приходилось часто летать. Отличные летчики. А я что? Воевал как все...

Как все... Это верно. Ему, как и многим другим, не исполнилось полных девятнадцати, когда он после окончания школы военных летчиков имени В. П. Чкалова прибыл на Ленинградский фронт. Крутой подбородок с ямкой, прямой взгляд свидетельствовали о твердом характере сержанта Николая Полагушина.

Он и был таким - решительным, волевым. Позже, характеризуя летчика, командир полка майор А. Фефелов так писал о нем в одном из документов: "Преодолевая плотный огонь зенитной артиллерии, в сложных метеорологических условиях всегда точно выходил на цель, и только уничтожив ее, возвращался на свой аэродром".

Первый боевой вылет оказался для Николая неудачным. В ходе боя он потерял ведущего и вернулся на аэродром с полным запасом неизрасходованных бомб и снарядов. На вопрос командира, что случилось, честно признался: цели не нашел, а кидать бомбы куда попало - не годится. Уже в этом факте просматривался его характер - делать все на совесть, если бить врага, то наверняка.

Опыт приходил от полета к полету. Николай часто летал в паре с командиром эскадрильи майором Григорием Мыльниковым, учился у него мастерству. Они вместе бомбили вражеские эшелоны, дороги, мосты, аэродромы.

Имя майора Мыльникова было широко известно на Ленинградском фронте. Многие летчики, в том числе будущие дважды Герои Советского Союза В. Алексенко, Е. Кунгурцев, А. Прохоров, были его учениками. Школу Мыльникова, этого непревзойденного мастера штурмовых ударов, ставшего к концу войны тоже дважды Героем, прошел и Николай Полагушин.

Молодой пилот быстро приобрел репутацию отважного, умелого летчика-штурмовика. В сентябре 1943 года фронтовая газета "На страже Родины" писала о нем: "Он завоевал славу бесстрашного воздушного бойца. Его краснозвездную грозную машину видели пехотинцы в боях за освобождение городов и сел Ленинградской области".

А вот что говорилось в представлении к званию Героя Советского Союза:

"14 июня 1944 года при прорыве второй линии обороны противника на Карельском перешейке на участке Мустамяки - Кутерселькя сделал четыре захода в а прикрытие наших наземных войск, сопровождение танков и пехоты в наступлении. В решающие часы штурма, между 16-18 часами, Полагушин возглавил шестерку "илов" для нанесения бомбо-пушечного удара по опорным пунктам врага Мустамяки и Кирьявола. Группа пробыла над целью 25 минут, сделала пять заходов по укреплениям и огневым средствам, подавила одну артбатарею, зажгла и взорвала шесть зданий, превращенных в огневые точки, один крупный склад с боеприпасами, истребила значительное число пехоты в траншеях.

29 июня 1944 года восемнадцать Ил-2 под командованием Полагушина вылетели для массированного удара по узлу сопротивления противника в Портинхайка. На подступах к цели Полагушин был предупрежден о наличии в воздухе большого числа истребителей противника. Несмотря на это, он вывел группу на цель и метко атаковал ее. На выходе из атаки штурмовиков атаковали восемнадцать ФВ-190. Полагушин организовал оборону группы и вступил в бой с истребителями противника, в котором лично сбил ФВ-190. Цель массированного удара была достигнута. Наши войска овладели опорным пунктом Портинхайка".

Скупые строки документов сообщают лишь о конечных результатах боевой деятельности летчика. Но они ничего не говорят о том, как достигались эти успехи, за счет чего. Между тем Николай Полагушин отличался удивительной точностью штурмовых ударов. Каждая бомба, каждая пушечная очередь достигали цели.

Показателен в этом отношении полет, который состоялся 22 июля 1943 года. Будучи ведущим пары, он с двух заходов уничтожил вражеский железнодорожный эшелон. Сначала метким бомбовым ударом вывел из строя паровоз, затем штурмовики "прочесали" эшелон огнем из пушек и пулеметов. Состав из трех десятков вагонов запылал огромным костром.

Прочтя эти строки, возможно кто-нибудь скажет: ну и что? Все так действовали.

Верно. Все бомбили, все "прочесывали" эшелоны пулеметным огнем. Но не всем удавалось поражать цели с такой точностью, потому что не хватало в момент атаки достаточного хладнокровия. "Секрет" Полагушина как раз и заключался в том, что он обладал исключительной выдержкой. Атакуя цель, сосредоточивал свое внимание на том, чтобы точно выдержать угол пикирования, точно прицелиться, вовремя нажать кнопку бомбосбрасывателя. Не всякий мог действовать так спокойно, когда кругом мечется смерть в облике пулеметных очередей и разрывов зенитных снарядов. А Николай Полагушин действовал именно так: во время боя он видел только врага и все свое умение, все силы и волю отдавал тому, чтобы уничтожить его.

О результативности ударов Полагушина свидетельствуют такие цифры. Только с сентября 1942 года по октябрь 1944 года он уничтожил более 260 целей, в том числе шесть дальнобойных орудий. За каждой цифрой - встречи с истребителями противника, яростный зенитный огонь. Каждый полет требовал высочайшей собранности, умения, отваги, мужества.

О борьбе с дальнобойной артиллерией противника следует сказать особо. Система противовоздушной обороны Ленинграда надежно прикрывала небо над городом. Фашистская авиация при каждом налете несла ощутимые потери. В силу этого гитлеровцы предприняли обстрел города из дальнобойных орудий. Фашисты безжалостно уничтожали жилые дома, архитектурные памятники, музеи, театры, убивали мирных жителей героического Ленинграда. В 1943 году город подвергался обстрелу в течение 230 дней. По нему были выпущены десятки тысяч снарядов. Подавить огонь дальнобойных орудий - значит спасти жизнь сотням, тысячам ленинградцев, предотвратить разрушение города. Но сделать это было не просто - гитлеровцы прикрывали зенитным огнем каждую пушку. Поэтому вылет на подавление вражеских дальнобойных батарей считался заданием особой важности и опасности.

Полагушин неоднократно вылетал на выполнение подобных заданий. Один из таких полетов состоялся в канун полного разгрома фашистских войск под Ленинградом.

В тот день, 6 января 1944 года, стояла плохая порода: видимость 50-75 метров, высота облачности 100 метров, снегопад. В подобных метеоусловиях обычно не летали. И все же надо было помешать гитлеровским артиллеристам вести огонь с высоты 172,3 - так на топографических картах обозначалась Воронья гора у станции Можайская.

В полку служило много храбрых, отважных летчиков, мастеров своего дела. Каждого можно было послать на это задание. Но командир остановил свой выбор на Полагушине. Этот молодой лейтенант отличался умением безошибочно выходить на цель в любых условиях, бить без промаха. Именно такой летчик был и нужен.

Линию фронта штурмовики прошли без помех. Ни одного выстрела. В такую погоду трудно даже представить возможность налета авиации. Метель и холод загнали фашистов в землянки.

Полагушин еще раз взглянул на карту, потом на часы. По времени группа уже должна быть у цели. Но сквозь непрерывно падавший снег по-прежнему ничего не было видно. Лишь струятся, как живые, хвосты поземки.

Полагушин развернул самолет вправо, чтобы зайти на врага со стороны залива. Последний маневр. Теперь все внимание земле. Спустя минуту под крылом показались темные сосны. Это и есть высота 172,3. Вся покрытая лесом, с крутыми скатами, она господствует над окружающей местностью на десятки километров. В ясную погоду гитлеровцы хорошо видели с нее Ленинград.

Полагушин заложил крутой вираж. И тут он заметил что-то темное, похожее на поваленные стволы деревьев. Эти "стволы" показались ему подозрительными. Если это действительно деревья, то почему их не засыпало снегом? И потом - макушек не видно, одни стволы.

Снова разворот. Самолеты идут над самой землей. В последний момент перед очередным маневром летчик понял, что подозрительные "стволы" - это пороховая гарь, остающаяся после выстрелов тяжелых орудий, ее еще не запорошило снегом.

- Так вот вы где, голубушки. Ну, держитесь! За мной!

Вел ли Полагушин пару "илов", как в этом полете, или эскадрилью, он всегда подавал такую команду: "За мной!" Он любил свои "ильюшины". По этой команде они как вихрь обрушивались на врага, уничтожали его. Не случайно наши воины прозвали их "летающими танками", потому что штурмовики ходили на бреющем, поддерживали своим мощным огнем наземные войска и в первую очередь, конечно, ее, матушку-пехоту.

Полагушин набрал высоту, развернулся и с пикирования сбросил реактивные снаряды, родные сестры прославленных "катюш". То же самое сделал ведомый. На огневой позиции фашистских артиллеристов взметнулись багрово-черные султаны разрывов. Молчавшая до сих пор Воронья гора ощетинилась огненными пулеметными трассами, разрывами зенитных снарядов. Но Николай Полагушин уже вцепился во врага и теперь не уйдет отсюда, пока не уничтожит его. Такой у него характер - бить фашистов насмерть.

Снова заход. Снова летят бомбы. В пламени пожара видно, как разбегаются гитлеровские артиллеристы, пытаясь укрыться от огня штурмовиков.

- А-а, побежали! Получайте!

На головы фашистов обрушился шквал пушечно-пулеметного огня. Еще атака - и снова глухо стучат авиационные пушки.

Штурмовики исчезли так же внезапно, как и появились. Вражеская артиллерийская батарея перестала существовать.

В Ленинграде живет бывший стрелок-радист Николая Ивановича Полагушина кавалер орденов Славы всех трех степеней Иван Егорович Хлынин. Когда я спросил его, чем Полагушин выделялся среди летчиков полка, он, не задумываясь, ответил:

- Бесстрашием. Я не хочу этим сказать, что остальные летчики полка не обладали мужеством, отвагой. Нет, это было бы неверно. Но я летал со многими и скажу: да, бесстрашием. Когда Полагушин вылежал на боевое задание, он думал только о том, как выполнить поставленную задачу. Об опасностях, подстерегавших нас в полете, забывал. Только потом, на аэродроме, разглядывая пробоины в машине, говорил: "А ведь нас, Ваня, могли сбить".

Когда Хлынин впервые отправился в полет с Полагушиным, летчик повел самолет к заливу. Затем резко снизился и пошел над самой водой, чуть ли не срезая гребешки волн плоскостью штурмовика.

- Командир, зачем ты это делаешь?

- Проверяю, не трусишь ли?

- Нашел кого проверять!

Иван Хлынин к тому времени совершил 29 боевых вылетов, на его счету имелись сбитые вражеские самолеты. Командир экипажа об этом знал и все же решил испытать своего нового стрелка. Будучи бесстрашным воздушным бойцом, он и летать предпочитал с такими же смелыми и отважными людьми.

Летал Николай Полагушин на предельно малой высоте. Это позволяло ему внезапно появляться над целью. Чтобы повторить атаку, закладывал такой крутой восходящий вираж с последующим пикированием, что со стороны казалось - в воздухе истребитель, а не тяжелый штурмовик. Того и гляди - бочки начнет крутить. Но это не было лихачеством. Так действовать вынуждала боевая обстановка.

- Иначе нельзя было, - поясняет Николай Иванович. - Дело в том, что немцы одно время приспособились к нашей тактике. При выходе "илов" из атаки гитлеровские артиллеристы ставили завесу зенитного огня по курсу самолета с некоторым смещением вправо и влево, в зависимости от боевого порядка самолетов - шли ли мы правым или левым пеленгом. Расчет тут простой. Штурмовики наткнутся на стену заградительного огня. Избежать гибели мог только тот, кто отлично владел техникой пилотирования. Нужно было суметь развернуться в узком коридоре, который оставался между стеной огня и самим самолетом. Если не сумеешь выполнить сложный маневр или запоздаешь с его началом - плохо придется. Вот и приходилось вертеться.

В памятный для Николая Ивановича день 18 февраля 1944 сода ему было приказано во главе группы штурмовиков прикрыть наступление наших войск западнее реки Нарвы, в районе Аувере-Ласте-колония. Здесь шли ожесточенные бои. Фашисты отчаянно сопротивлялись. Они беспрерывно атаковали, пытались остановить наше продвижение, наступательный порыв советских воинов, воодушевленных победой под Ленинградом.

Самолеты прорвались сквозь зенитный огонь и ударили по вражеским позициям. По курсу - артиллерийская батарея. Ее огонь мешал продвижению советских пехотинцев. Ведущий спикировал и сбросил бомбы. Теперь ручку на себя. "Ильюшин" послушно задрал нос и с ревом вышел из атаки. Впереди слева, как раз там, где проходила кривая разворота, сплошная стена зенитного огня. Самолет шел прямо в огненную ловушку, устроенную гитлеровцами. Серые клубки разрывов рядом. Кажется, еще немного - и гибель неизбежна.

Резкое движение левой ногой. Разрывы снарядов исчезли из поля зрения. Они закрыты плоскостью самолета, которая встала чуть ли не торчком. Но летчик физически ощущал их присутствие там, за бортом, кажется, даже чувствовал, как осколки стучат по обшивке. Нога уперлась в педаль и не отпускала ее. Штурмовик выписал крутой вираж и благополучно миновал опасную зону.

И снова - пике. В прицеле танк. Он "пухнет" на глазах, и, когда полностью вписывается во внешнее кольцо прицела, реактивные снаряды устремляются к земле. И опять резкий маневр, при котором потемнело в глазах. Приборная доска куда-то уплыла. Руки и ноги, однако, опережая сознание, привычно выполнили необходимые движения.

В этот раз Полагушин сделал девять заходов, уничтожил артиллерийское орудие, зенитный пулемет, один танк и не менее двух десятков вражеских солдат.

Ничто не могло остановить коммуниста Николая Полагушина при выполнении боевого задания - ни сплошной зенитный огонь, ни вражеские истребители, ни дождь, ни пурга. Он все преодолевал на пути к цели и обязательно уничтожал ее, проявляя высокое чувство долга, умение, мужество и смелость.

Заметную роль в формировании характера Николая Полагушина сыграл его отец - участник гражданской войны, отдавший немало сил борьбе за установление Советской власти в Узбекистане. Николай любил отца, гордился им. Рассказы отца о походах и боях, о первых, трудных годах молодой Советской власти, о борьбе с басмачами воспитали в сыне глубокое уважение к самоотверженным борцам, для которых превыше всего были интересы Родины.

Николай рос честным, прямым в суждениях и поступках. Именно поэтому одноклассники избрали его своим комсомольским вожаком. Возглавляемая Николаем Полагушиным комсомольская организация была самой активной и боевой среди организаций ташкентских школ.

Когда же пришла пора решать, кем быть, чему посвятить свою жизнь, он выбрал авиацию.

Провожая сына в большую жизнь, Полагушин-старший сказал:

- Ты выбрал трудную дорогу. Постарайся честно, с полной отдачей сил выполнять свои обязанности. Вез этого не останется в жизни следа.

И Николай постоянно помнил этот наказ.