Говорит "Марс"! [1975 Чернов А.А. - Путешествия на воздушном шаре]

"Летучая лаборатория". - Аэростаты на Красной площади. - Экспедиция в день солнечного затмения. - Полеты Павла Федосеенко. - Фонд "Штурм стратосферы". - Стратостат "СССР-1". - Телеграмма К. Э. Циолковского

В марте 1918 года в Москве создается так называемая "Летучая лаборатория", одно из первых в СССР научно-исследовательских учреждений, работающих в области авиации и воздухоплавания. Научным руководителем "Лаборатории" стал Николай Егорович Жуковский, а аэростатный отдел ее возглавил Н. Д. Анощенко. В программу отдела, помимо различных аэродинамических исследований, входили метеорологические наблюдения, исследования в области высотной медицины, аэрофотосъемка.

Однако вскоре научная деятельность аэростатного отдела была прервана: воздухоплавательный отряд, переданный в распоряжение "Лаборатории", отправлялся на боевые позиции.

11 мая 1918 года на Ходынском поле состоялся первый подъем привязного аэростата, оснащенного приборами для научных исследований.

11 мая 1918 года на Ходынском поле в Москве в присутствии Н. Е. Жуковского состоялся подъем первой в СССР "летающей лаборатории" (привязной аэростат Парсеваля)

Только в 1919 году красные воздухоплаватели совершили около 2000 разведывательных подъемов на привязных аэростатах, пробыв в воздухе 3100 часов. Новым словом в тактике воздухоплавания явилось использование аэростатов во взаимодействии с бронепоездами и судами Волжской речной флотилии. Умелые и самоотверженные действия аэронавтов неоднократно отмечались в приказах командования Красной Армии.

27 июля 1920 года - в день открытия в Москве 2-го Конгресса III Интернационала - жители столицы становятся очевидцами первого свободного полета советских аэронавтов: перед началом военного парада и демонстрации трудящихся в честь Конгресса состоялся подъем аэростата, пилотируемого Н. Д. Анощенко и И. И. Олеринским.

Красная площадь ярко разукрашена гирляндами зелени, цветами, красными флагами и плакатами. У храма Василия Блаженного поднимается в воздух привязной аэростат. Еще один привязной аэростат поднят неподалеку от Большого театра. А в самом центре Красной площади расположился готовый к полету сферический шар с Анощенко и Олеринским.

Аэростат поднялся на высоту около 5000 метров, - оставив далеко внизу эскортировавшие его самолеты. Через два с половиной часа воздушный шар приземлился. Оформив полетные документы, воздухоплаватели передают телеграмму:

Спустившись из заоблачных ...владений на землю РСФСР после первого свободного полета в свободной России в честь 2-го Конгресса III Интернационала, первые красные аэронавты пламенно приветствуют вождя международного пролетариата..."

Весной 1921 года в стране возобновились прерванные гражданской войной исследовательские полеты на свободных аэростатах. 8 апреля, в день солнечного затмения, в Москве поднялись сразу два аэростата, оборудованные специальной аппаратурой для научных наблюдений. В этих полетах вместе с профессиональными воздухоплавателями Н. Д. Анощенко и Л. Э. Куни участвовали и сотрудники Главного метеорологического управления, в том числе его директор профессор С. И. Небольсин. Ученые, впервые поднимавшиеся на воздушном шаре, были поражены тем, насколько удобно - в течение достаточно продолжительного времени и на заранее заданной высоте - проводить исследования с борта аэростата.

11 сентября того же года по заданию Народного комиссариата здравоохранения был дан старт высотному полету, цель которого - проведение медико-физиологических наблюдений, практическое изучение "болезни высоты". В дальнейшем по этой программе было проведено еще несколько полетов.

К концу 1921 года было выполнено уже сорок пять свободных полетов. А в 1922 году в Москве организуются курсы пилотов-аэронавтов, здесь готовят специалистов для свободного и управляемого воздухоплавания.

8-9 ноября 1922 года состоялся сотый свободный полет на аэростате (Анощенко, Мейснер, Стобровский), посвященный пятилетию Октябрьской революции. Полет продолжался 22 часа 10 минут. За это время шар преодолел расстояние, равное 1300 километрам, пролетев от Москвы до озера Лиекся в Северной Карелии.

Целая серия замечательных полетов на свободных аэростатах связана с именем Петра Федосеенко.

Летом 1924 года Федосеенко совершает первый в РСФСР полет на аэростате, заправленном светильным газом. Памятным был и следующий полет, состоявшийся осенью того же года. Аэростат вновь наполнили светильным газом. Светильный газ несколько тяжелее водорода. Несмотря на это, маленький 640-кубовый аэростат продержался в воздухе пятнадцать часов, преодолев 533 километра пути.

"Полет Федосеенко, - отзывался один из специалистов-воздухоплавателей, - является превосходным достижением.

Барограмма его представляет редкой красоты плавную кривую. По количеству израсходованного балласта полет надо считать одним из самых выдающихся в русской воздухоплавательной практике".

Летом 1925 года Федосеенко поднялся на высоту 7400 метров. Это была рекордная для СССР высота. Вместе с Федосеенко на борту аэростата находился директор Главной геофизической обсерватории профессор А. А. Фридман.

Утром 18 июня аэронавты, напутствуемые пожеланиями доброго пути, поднимаются в корзину, увешанную различными приборами для научных наблюдений, и в 7 часов 10 минут воздушный шар отрывается от земли. Вскоре он входит в облака. На высоте 2500 метров по оболочке шара забарабанил дождь. Это грозило сильно утяжелить оболочку. Федосеенко сбрасывает часть балласта - теперь уже вокруг шара вьются, искрясь под ярким солнцем, снежинки.

В 10 часов 15 минут шар достиг высоты 5000 метров.

Подъем продолжался. Вдруг сверху один за другим раздались три отрывистых хлопка. Рвется сеть!

Не зря беспокоился Федосеенко накануне старта: для полета пришлось взять сеть от другого воздушного шара, меньшего по объему.

Федосеенко испытующе смотрит на своего спутника. Фридман, словно ничего не замечая, продолжает вести наблюдения. Федосеенко решает: если повторится еще хотя бы один хлопок, он заставит аэростат пойти вниз. Однако такелаж перестал рваться. Зато, не выдержав окружающего низкого давления, лопнуло несколько резиновых мешков с кислородом. Но хотя запасы его существенно уменьшились, аэронавты продолжают полет.

Высота 6000... 6100... 6200... 6400... 6450 метров. Выше ни в дореволюционной России, ни в СССР еще никто не поднимался.

- Рекорд! - восклицает Федосеенко. - Рекорд! Мы установили новый рекорд высоты! - радостно повторяет он в ответ на недоумевающий взгляд Фридмана.

- Я пассажир при рекорде, - слабо улыбнувшись, шутит ученый.

Вскоре аэростат достиг высоты 7000, а затем и 74Q0 метров - это на 1000 метров выше достижения Н. А. Рынина, поднимавшегося в 1910 году.

"На высоте 7000 метров мы оказались в почти беспомощном положении, - рассказывал потом Фридман. - Дышать нечем, начинается сильное сердцебиение, голова кружится, одолевает сонливость. Одним словом, все признаки приближающегося мучительного удушья. Все же мы продержались на этой высоте два часа. И тут приходится отметить самоотверженность и спокойный героизм командира. Только присутствие духа, которого ни на секунду не терял Федосеенко, дало нам возможность столько времени продержаться на этой колоссальной высоте при столь тяжелых условиях.

Мы наблюдали с этой высоты, на расстоянии тридцати - сорока километров от нас, грозовую башню и облачные холмы. Между облаками всеми цветами радуги ослепительно сверкали мелкие ледяные кристаллики, напоминающие собой алмазную пыль. Это зрелище было настолько красивым, феерическим, что оно надолго отвлекло нас от всех мучительных трудностей этого путешествия".

Но с каждой минутой все ощутимей дает о себе знать нехватка кислорода. То немного опускаясь, то вновь поднимаясь, плавает аэростат над землей, и все это время профессор продолжает метеорологические наблюдения, берет пробы воздуха, делает фотосъемку земной поверхности. Федосеенко помогает ему.

Ученый без жалоб, стойко переносит все тяготы высотного полета. Но вот силы окончательно оставляют его, и он в изнеможении сникает на дне корзины. Тем временем к аэростату приблизилась огромная грозовая туча.

Оставив в стороне озеро Ильмень, аэронавты отдают якорь, приземляясь у деревни Окороково под Новгородом.

Интересный полет совершил Федосеенко и осенью 1927 года. Этот полет, организованный Ленинградским отделением Осоавиахима - Обществом содействия обороне, авиационному и химическому строительству СССР, посвящался десятилетию Великой Октябрьской социалистической революции.

Стартовали 15 ноября в 18 часов. Дул шестибалльный северо-западный ветер. Клочья тумана неслись над самыми крышами домов. Выше бесконечно тянулись серые, плотные облака. В довершение ко всему шел дождь со снегом. Чтобы не потерять высоты, приходилось то и дело опорожнять балластные мешки. К ночи дождь усилился. Тогда Федосеенко сбросил еще несколько мешков с балластом, шар всплыл поверх облаков. Оболочка обсохла, и аэростат поднялся на высоту 3800 метров.

На следующий вечер воздушный шар опускается на запорошенное снегом поле. Прошли почти сутки (без трех минут) с того момента, как он покинул землю. Прежний мировой рекорд продолжительности полета для подобных аэростатов, установленный три года назад французским воздухоплавателем Кормье, был улучшен почти на полтора часа.

Позже Федосеенко участвует еще в нескольких полетах, в которых он проявляет себя как аэронавт экстракласса.

"В те годы среди моих друзей много было летчиков, радистов, метеорологов. А вот стратонавта - ни одного. Но мне знаком этот тип людей, потому что я жил в эпоху, оставшуюся в моей памяти как время поразительных взлетов духа советского человека.

Даже самым трезвым политикам и экономистам Запада не приходило в голову, что страна, вчера еще голодная и раздетая, сегодня начнет строить гигантские тракторные заводы и новые города в тайге, создавать сеть научно-исследовательских институтов и осваивать дикие просторы Сибири и Заполярья.

С маленьких аэродромов взлетели в небо первые отечественные машины. Рабочая молодежь автомобильных заводов совершала агитпробеги по деревням. Водолазы со дна морского поднимали затонувшие корабли. Казалось, все, что было живого в стране, устремилось к творчеству.

Каждой победе, даже маленькой, мы радовались, как дети. У всех было ощущение великого, захватывающего дух простора.

Вот этот энтузиазм, помноженный на прочную веру, помог нам уже в те годы... водрузить красное знамя на многих вершинах технического прогресса, науки, спорта, культуры. Зная теперь, чего мы достигли сегодня, в эру космонавтики, можем с полным правом назвать то время эпохой стратонавтики", - говорит прославленный полярник, дважды Герой Советского Союза Иван Дмитриевич Папанин.

Молодая Советская республика бросила миру капитализма вызов, сформулированный в коротких, энергичных словах - "догнать и перегнать". Формула эта воплощалась в жизнь волею советских людей. Они делали свое дело в твердой уверенности, что плоды их труда используются на благо миллионов.

Сопричастием широких народных масс отмечены и первые в СССР полеты в стратосферу. Когда московская газета "Техника", поддерживая инициаторов стратосферных экспедиций, выступила с призывом принять участие в создании фонда "Штурм стратосферы", призыв услышали во всех уголках страны. Это позволило не только собрать необходимые средства, но и привлечь к работе многочисленные научные и конструкторские организации, с энтузиазмом откликнувшиеся на выступление газеты.

И к лету 1933 года в Москве и в Ленинграде почти одновременно были построены два гигантских стратостата с герметическими гондолами, оснащенными новейшими научными приборами, - "СССР-1" и "Осоавиахим-1". Командиром первого был назначен Георгий Прокофьев, командиром второго - Павел Федосеенко.

"СССР-1" выпала честь первым отправиться в стратосферное плавание. 30 сентября 1933 года в 8 часов 40 минут утра огромная серебристая груша объемом 24 340 кубических метров взмывает в просторы московского неба.

Вместе с командиром Георгием Прокофьевым летели конструктор оболочки и такелажа стратостата Константин Годунов и радист Эрнест Бирнбаум.

Уже через пять минут после старта радист стратостата посылает на землю первую депешу:

- 8 часов 45 минут. Говорит "Марс"! Высота - 2 километра.

Стратонавты пока только перешагивали очередную ступеньку в атмосферной выси, лишь смутно представляя себе грядущие полеты межпланетных кораблей. Но своими позывными они уже тогда избрали манящее в космические дали слово - Марс... И недаром.

Незадолго перед полетом стратостата произошло другое знаменательное событие, связанное с покорением неба, значение которого станет в полной степени очевидным спустя почти четверть века. 17 августа 1933 года взмыла в небо ракета, сконструированная легендарной ныне Группой изучения реактивного движения (ГИРД), которую возглавляли инженеры Ф. А. Цандер и С. П. Королев...

В 8 часов 56 минут стратостат достиг 5500 метров, а через три минуты - 6000 метров.

Стратонавты проплывают над стадионом "Динамо". Видимость с высоты прекрасная. Этому посвящена первая запись в бортовом журнале стратостата.

"Незабываемая и необычайная картина развернулась под нами... С высоты 9 км мы легко различали здание Военно-воздушной академии, стадион "Динамо". Летчик в стратосфере не заблудится. Ориентировка на этих высотах исключительная..."

Внизу как бы разостлана гигантская карта столицы, ее пригородов, ясно виднелись извивы рек, пятна озер, паутинка железных дорог... А с земли хорошо виден летящий стратостат.

- 9 часов 8 минут. Говорит "Марс"! Высота 12 километров. Наружная температура - 60 градусов.

На высоте 14 000 метров около летящего стратостата вдруг возникло легкое облако, которое некоторые наблюдатели с земли приняли за разрыв оболочки. Но тревога оказалась напрасной. Стратостат наполнился, и лишний газ, стравливающийся через аппендикс, попадая в холодные слои воздуха, обращался в облако - это конденсировались находящиеся в газе пары воды.

"9 ч. 16 м. Высота 15 км, скорость 4,5 м в секунду. Наружная температура - 59°.

9 ч. 17 м. Бирнбаум не видит показаний приборов. Он занят радио. Мы с Годуновым первые поздравили друг друга.

- Рекорд высоты профессора Пиккара побит, - говорит мне Годунов.

Давление 72 мм. Это соответствует приблизительно высоте 16800 м. Зона же равновесия еще не наступила. Мы уверены, что поднимемся еще выше", - записывает в журнале Георгий Прокофьев.

Пока еще не израсходовано и грамма балласта. Но скорость подъема уже замедлилась.

- 9 часов 25 минут. Говорит "Марс"! Высота 17200 метров. Идем со скоростью около одного метра в секунду. Наружная температура минус , 54 градуса.

В 9 часов 32 минуты "СССР" поднимается на высоту 17500 метров. Вот очередная запись из бортового журнала.

"На высоте 17,5 км наружная температура - 46°. Температура внутри гондолы +14°. Скорость подъема - 1 м в секунду".

Чтобы проверить балластное управление, стратонавты сбрасывают первые 80 килограммов дроби из взятых с собою 620 килограммов. Это маневренный балласт, хранящийся в небольших мешках за бортом стратостата. Еще три центнера дроби - резерв - в самой гондоле.

"Казалось, нашему возбуждению не будет предела, когда через верхний люк мы отчетливо увидели, как наш стратостат начинает принимать форму правильного шара. Каждая его принадлежность была на своем месте.

Мы говорим друг с другом, но наши голоса чуть приглушены.

На землю шлем сообщение, что стратостат в полном порядке и ведет себя хорошо".

Вскоре "СССР" поднялся уже на целый километр выше стратостата Пиккара.

- 9 часов 58 минут. Говорит "Марс"!... Давление - 60 миллиметров. По альтиметру высота - 17900 метров...

Передатчик стратостата работал настолько четко, что на радиостанции было слышно даже дыхание пилотов.

Прокофьев продолжает записи в бортовом журнале "СССР-1".

"10 часов утра. Москва подернута дымкой. Всматриваюсь простыми глазами. Видны Красная площадь и Кремль.

В люки отчетливо видна тень - железная дорога. В правильности этого предположения убеждают быстро расстилающиеся дымки над насыпью железной дороги, от которой и падала тень...

Высота 18100 м. В кабине тишина, только слышим жужжание машинки, поглощающей углекислоту, и легкий свист выходящего жидкого кислорода".

В 11 часов 2 минуты поступает очередная радиограмма со стратостата: окружающее давление 60 миллиметров, наружная температура минус 67 градусов. Несмотря на это, газ в оболочке под ослепительными лучами солнца прогрелся до нескольких десятков градусов!

В 11 часов 25 минут отдано еще несколько мешков с балластом. Подъем стратостата продолжается.

"11 ч. 58 м. 11 с. Давление 51 мм. Высота 18400 м. Температура внутри +31°, снаружи - 66°".

В начале тридцатых годов многие ученые все еще сомневались, изменяется ли химический состав воздуха на больших высотах, за пределами тропосферы. Чтобы ответить на этот вопрос, стратонавты по заданию Главной геофизической обсерватории отбирали пробы воздуха на разных высотах. Химический состав его во всех пробах оставался неизменным.

Долгое время считалось, что газы и в особенности атмосферный воздух неэлектропроводны и что они являются поэтому полными изоляторами. Но уже после того, как были открыты радиоактивные вещества, ученые установили, что газы, находящиеся в электрическом поле, могут передавать электрические заряды. Среди заданий, полученных стратонавтами, было и задание по изучению электрической проводимости атмосферы.

Но все же основой научной программы было изучение космических лучей.

"Изучение космических лучей важно не только потому, что они дают нам представление о свойствах самой атмосферы, но и потому, что эти лучи являются вестником того, что происходит в мировом пространстве... Космические лучи являются одной из наиболее увлекательных и многообещающих проблем в современной науке", - говорил академик Абрам Федорович Иоффе.

Наблюдения, выполненные с помощью аэростатов, наглядно убедили ученых в том, что в высоких слоях атмосферы космические лучи вызывают несравненно более интенсивную ионизацию воздуха, чем в нижних ее слоях. Например, на высоте около 12 000 метров, по наблюдениям экипажа "СССР-1", космические лучи образуют 226 ионов в одном кубическом сантиметре воздуха в секунду. Еще более интенсивна ионизация на высоте 15 000 метров - 342 иона, а на высоте 17000 метров - 360 ионов, в то время как у поверхности земли образуется не более 1-2 пар ионов в секунду в каждом кубическом сантиметре воздуха. Эти данные подтверждали гипотезу о космической природе этих лучей.

"По интересовавшей нас проблеме космических лучей москвичи получили результаты, которые до того времени не были известны. Оказалось, что количество пар ионов, образовавшихся в результате ионизации воздуха частицами, приходящими из космоса, на высоте 17 километров примерно в 200 раз больше, чем на уровне моря", - пишет на страницах журнала "Земля и Вселенная", воскрешая некоторые эпизоды, связанные с полетами стратостатов "СССР-1" и "Осоавиахим-1", доктор физико-математических наук Н. М. Рейнов, бывший дублером в экипаже ленинградского стратостата.

"12 ч. Сдана последняя доза балласта... Продолжаем медленно подниматься. Годунов производит отсчеты по электрометру Гесса...

Метеорологические условия все время благоприятствуют полету".

В 12 часов 45 минут "Марс" сообщает на землю о достижении границы девятнадцатого километра...

"ЦК ВКП(б), Реввоенсовет, Совнарком СССР. Экипаж первого советского стратостата успешно выполнил поставленную перед ним задачу и сообщает о благополучном завершении подъема стратостата "СССР" на высоту 19 тысяч метров. Экипаж готов к дальнейшей общей работе по овладению стратосферой".

Достигнутый стратонавтами новый мировой рекорд высоты на два с лишним километра превышал прежнее достижение Огюста Пиккара.

Однако научная программа еще не выполнена, и стратонавты продолжают неотрывно следить за приборами.

- 12 часов 50 минут. Алло! Говорит "Марс"! Высота та же - 19 километров. Система стратостата уравновешена. Достигли потолка. Иду на посадку.

В 15 часов 55 минут стратостат снизился до высоты 12 километров.

На высоте 6000 метров открываются люки. Стратонавты с жадностью вдыхают чистый, прохладный воздух. Быстро надевают парашюты. Стратостат вновь начал принимать грушевидную форму.

В 17 часов шар пролетает над Коломной. Длинный, тяжелый гайдроп волочится по двору машиностроительного завода.

Через несколько минут, перелетев Москвафеку, стратостат приземлился на зеленом лугу. Спуск прошел настолько мягко, что не только не пострадал ни один из приборов, но даже осталась цела ивовая подставка гондолы.

Программа научного эксперимента была полностью выполнена. Блестящая победа, одержанная советскими воздухоплавателями, была полной и неоспоримой.

"Робкие шаги младенца и поступь взрослого человека - вот какие образные слова напрашиваются при сравнении полета Пиккара с подъемом "СССР-1", - так прокомментировал рейд советского стратостата академик А. Ф. Иоффе.

Столь же эмоциональной была короткая телеграмма, отправленная в тот день из Калуги: "От радости захлопал в ладоши. Ура "СССР". Циолковский".

Полет стратостата "СССР" произвел огромное впечатление и за рубежом. Долго еще шли в Москву из разных уголков земли потоки приветственных писем и телеграмм, посланных видными политическими деятелями, учеными, рабочими.

Экипаж стратостата, а также группа ученых и конструкторов, принимавших участие в подготовке и осуществлении полета стратостата, были удостоены высоких правительственных наград - орденов Ленина и Боевого Красного Знамени.